В сказках все мачехи — сволочные от природы: угнетают несчастных падчериц и пасынков почем зря. В реальности же иной мачехе ох как не хочется быть злой… а приходится — жизнь заставляет.
Виктория: лучше быть стервой, чем истеричкой
— К тому, что Олег ушел из первой семьи, я была непричастна: мы с ним познакомились через год после его развода. Однако бывшая жена и сын моего возлюбленного считали меня главной виновницей крушения их семейного очага. Бывшая хамила при каждом удобном случае. Подросток вел себя беспардонно: названивал в любое время дня и ночи, заявлялся к нам в квартиру, как к себе домой. Требовал, чтобы выходные отец проводил только с ним: совместный отдых с нами двоими его никак не устраивал. Чуть что — закатывал истерики: «Что, эта женщина тебе дороже сына?!», «Ты меня променял неизвестно на кого!». Заметив у меня новую одежду или украшения, кричал на отца: «Говоришь, что денег нет, а сам все на эту свою тратишь!».
Я долго пыталась наладить отношения с мальчишкой, даже к психологу по этому поводу ходила, но все было впустую. Естественно, спокойствия мне это не прибавляло. И тогда я поставила мужу ультиматум: или я, или его сын. Честно говоря, на тот момент я приняла бы с облегчением любое решение Олега: настолько меня вымотала эта ситуация. Он выбрал меня. Отобрал у сына ключи от квартиры, запретил ему звонить на наш домашний телефон, начал встречаться с ним «строго по графику». И жизнь наладилась. Во всяком случае, моя. Знаю, меня могут обвинить в том, что я не смогла установить правильного контакта с ребенком, травмировала его и без того расшатанную разводом родителей психику. Но все-таки моя личная психика мне как-то дороже. И если выбирать между «стать стервой» и «стать истеричкой», то я предпочитаю первое.
Ирина: дочь дочерью, а кошелек — мой
— К дочери Сергея я относилась с теплотой: привечала ее в доме, не запрещала мужу дарить девочке подарки, брать ее с нами на отдых. Бывало, девочка по неделе жила у нас. Мне казалось, что она относится ко мне, как к другу. Все изменилось, когда у нас с Сергеем появился общий ребенок. Я сразу узнала, что я — злая и жадная мачеха. Злобность моя заключалась в том, что я перестала разрешать Оле приходить к нам со своей собакой, слушать громкую музыку и оборудовала под детскую ту комнату, где она раньше ночевала. Жадность же моя проявлялась в том, что наши с мужем доходы внезапно снизились и уже не позволяли баловать девочку подарками, как раньше. Муж попал под сокращение и найденная им в экстренном порядке работа высоко оплачиваемой не была. А с меня, декретницы, и вовсе нечего было взять. Тут-то все и началось. Первая жена Сергея принялась нас доставать с требованиями дать денег: новых алиментов ей никак не хватало.
— Оленьке хороший компьютер нужен, а коляску для малыша вы можете и бэушную купить — так дешевле, — советовала она мне чуть ли не по-сестрински. Или: Оленька хочет золотые сережки на день рождения, пусть папа поможет.
Первое время я, к своему стыду, шла у нее на поводу. Но уж когда Сергей вздумал отдать бывшей жене всю нашу «неприкосновенную» заначку, чтобы она смогла девочку к морю свозить, я устроила ему форменный скандал. Заявила: если он это сделает, то я тут же затребую с него в судебном порядке алименты — на ребенка и на себя, декретную. До крайности дело не дошло, но дочка Сергея приходить к нам стала реже, а ее маменька и вовсе перестала звонить. Лично меня это устраивает.
Лидия: все равно я не стану мамой
— Так получилось, что и у первого моего мужа, и у второго были дети от предыдущих браков. С сыном Алексея, первого мужа, я изо всех сил старалась быть хорошей. Он жил с нами, я водила его по кружкам и секциям, помогала с уроками. Порой мне даже казалось, что я люблю его, как родного. Проблемы появились, когда у мальчика начался переходный возраст. В каждом моем слове он стал слышать придирку, в каждом совершенно безобидном требовании — покушение на свои права. Однажды, когда я попыталась его пристыдить за очередную «двойку», выдал мне:
— Какое ты имеешь право хоть что-то мне говорить? Ты мне — никто!
Я была просто оглушена этой фразой. А Алексей, брак с которым уже шел к разводу, меня добил:
— Действительно, что ты к нему цепляешься? Ты же ему — не мать!
В тот же вечер я собрала вещи и ушла в свою квартиру. Несколько лет думала, что больше никогда не выйду замуж, но тут появился Виктор — тоже разведенный и алиментный. Я забеременела, и мы расписались. Но прежде, чем отправиться с Виктором в ЗАГС, я выдвинула ему одно-единственное условие: о своей первой семье он должен забыть — никакой денежной помощи помимо алиментов, никаких визитов его старшей дочери в наш дом, все выходные муж должен проводить со мной и нашим общим ребенком. Виктор согласился.
Его мать была возмущена моей бессердечностью. Она даже несколько раз пыталась свести внучку от первой снохи с моей дочерью: дескать, пусть детишки вместе поиграют. В конце концов, я ей пригрозила: еще один такой совместный выходной — и моего ребенка она будет видеть только по большим праздникам. Может быть, это и эгоизм чистой воды, но я совершенно убеждена: нельзя брать в голову проблемы, связанные с предыдущим браком супруга — неблагодарное это дело.
