Практически в каждом доме есть собственный скелет в шкафу — некая страшная тайна или просто не совсем красивая семейная история, которую стараются держать в секрете ото всех, тем более — от детей. Но бывает, костлявое создание, клацая челюстями, само выскакивает из шкафа, и тогда мы узнаем то, что совершенно не хотим знать. Одним новое знание портит жизнь, другим оно идет на пользу.
Куда делась мама?
Валентина с сестрой воспитывалась в семье тети. Родителей девочки помнили плохо. И долгое время на все вопросы из серии «Где наша мама и папа?» тетя с дядей отвечали крайне неохотно: мама умерла, папа уехал.
Вале было десять лет, когда сердобольная старушка-соседка спросила:
— Что, скоро ваш папочка из тюрьмы-то вернется? Да, много ему дали тогда за то, что он вашу маму убил!
— Я кинулась к тете: неужели это правда?! — вспоминает Валентина. — Она расплакалась и сказала, что так оно и было. Она объяснила, что трагедия произошла, когда мы с сестрой были совсем маленькими. Отец много пил, распускал кулаки и один раз ударил маму ножом. Когда его осудили, дядя с тетей оформили над племянницами опеку. А потом папа умер в тюрьме… Наверное, бабушка-соседка этого не знала, а то бы сообщила мне — по доброте-то душевной. Тетя попросила не говорить обо всем этом младшей сестре. И эта страшная тайна долгие годы не давала мне покоя. Порой я даже завидовала сестренке: ей не снятся по ночам кошмары из-за обладания страшным знанием.
А вот и папа!
Елена считала себя настоящей папиной дочкой, и лучшим комплиментом для нее было «Ты так похожа на своего отца!». Но однажды ей пришлось узнать, что у нее есть другой отец.
— Как-то раз я заметила, что родители стали вести себя очень тревожно, — рассказывает Елена. — Начали дотошнее меня контролировать, шептаться за моей спиной, совершенно неожиданно покупать дорогие вещи. Меня это натолкнуло на неприятные размышления: Что случилось? Вдруг они собрались разводиться и хотят меня к этому подготовить? А потом я подслушала их разговор и была шокирована. Оказывается, мой папа не был моим биологическим родителем: био-отец бросил маму, когда она была беременной, и она выходила замуж уже «с приданным». А теперь кровный папаша объявился и жаждет познакомиться со мной.
Из ночного полушепота родителей на кухне я узнала, что этот мужчина приехал в наш город ненадолго. Он угрожал, что если мама сама не расскажет мне правду, то он встретит меня около дома или около института и самолично откроет мне глаза на тему отцовства.
Мне хватило ума не обвинять родителей в том, что они скрыли от меня историю моего появления на свет, а вот мужества сказать им «Я все знаю» мне не достало. Я просто уехала в гости к подружке в соседней город на неделю. Родителям сказала, что только так я смогу нормально подготовиться к сессии. Они меня отпустили с явным облегчением. С тех пор прошло пять лет. Био-папашка больше не объявлялся.
Несостоявшаяся жертва аборта
Кристина тоже очень любила папу, несмотря на то, что он общался с ней редко и алиментов не платил. Девочка считала, что во всем виновата мать: это из-за ее несносного характера отец ушел из семьи, это она мешает им видеться и так далее и тому подобное.
— Сейчас-то я понимаю, как было тяжело маме растить меня одной, сколько нервов ей стоили мои подростковые выверты, — признается молодая женщина. — Но когда я была подростком, я воспринимала любое замечание мамы как личное оскорбление, обвиняла ее в том, что она не хочет меня понять и постоянно угрожала ей, что уйду жить к отцу.
И вот однажды я услышала, что мать с отцом разговаривают по телефону, и взяла «параллельную» трубку. Я и раньше так делала: слушала их телефонные ссоры, а потом высказывала маме, что она грубо ведет себя с отцом, что она — плохая. Но в тот раз представление о том, кто плохой, а кто хороший, резко поменялось в моей голове.
— Ну, может быть, ей действительно стоит какое-то время пожить у тебя? — спросила мама. — Я с ней уже не справляюсь.
— Мне надоели вечные проблемы с твоей дочерью! — оборвал ее отец. — Сколько можно дергать меня из-за этой девчонки?!
— Но ведь она — и твоя дочь тоже...
— Ты прекрасно знала, когда собиралась ее рожать, что мне этот ребенок не нужен. Сделала бы тогда аборт, как я тебе говорил, — не маялась бы сейчас.
Я тихонько положила трубку, оделась и ушла к подружке. Когда вернулась домой, то впервые увидела свою маму не стервозной нервной теткой, а несчастной замученной женщиной. Я никогда не говорила маме о том подслушанном разговоре, но с тех пор делаю все, чтобы меньше ее расстраивать.
